Прошедшее воскресенье неожиданно преподнесло приятный культурный сюрприз. Мы посетили всей семьей не что-либо, а настоящий балет. Причем, балет про жизнь святого человека. Не просто святого, а особенного – блаженную и юродивую Ксению Петербуржскую.
Балет и святость, юродство и хореография имеют ли что-то общее? Оказывается… да! Имеют! Это как культ и культура, что, будучи разными, имеют общий корень. Посетив постановку, убеждаешься, что безмолвный рисунок танца… о юродстве с блаженством сказать может больше, чем изысканный слог. Если, конечно, этот слог не «скупые строки жития», как сказала о той же блаженной Ксении одна наша современница (практикующая кстати жизнь по строгим уставам). Из доступных средств искусства причудливый ритм танца, в попытке выразить движение души навстречу правде, почти единственная форма передачи добра в наше, обесценивающее слово, время. Но тогда у балета должна быть достойной музыкальная часть. То есть способной к передаче неуловимых тонов… правды, добра и просто тепла божьих душ. Слава Богу, в балете «Список Ксении» музыка именно такая.
Разумеется, речь идет не о духовном произведении в рамках строго агиографического жанра. Так что не удивительно, что сюжет в самом главном стар как сценарий самой жизни. Ведь в основе его лежит любовь. И пусть не удивляется зритель, находя в балете про блаженного человека тоже, что встречает в Ромео и Джульетте или Юноне и Авось. За редким исключением святыми не рождаются сразу. Святыми становятся, возрастая над проблемами жизни, среди которых любовь далеко не на месте последнем. Ведь тоже самое мы видим и в житие блаженной Ксении, составленном по традиционным благочестивым воспоминаниям и преданиям жителей так называемой Петербуржской стороны Санкт-Петербурга. А в них – в основе подвига петербужской обывательницы Ксении Петровой, начавшей внезапно юродствовать, лежала любовь к родному человеку – умершему мужу. Надевая мундир мужа и прикидываясь сумасшедшей, Ксения, творила подвиг сама, но… от лица мужа. Так раздают милостыню, как бы от лица покойного, после кончины его. Несла подвиг и страдала сама Ксения с надеждой, что подвиг вменяется не успевшему покаяться мужу.
Так любовь земная подтолкнула молодую Ксению к началу любви небесной. Разница театрализованной постановки и житийного жанра в том, что произведения культуры требуют земных форм передачи даже небесного явления. Тот же балет не может просто объявить о чуде, как это скажет житие. Чудо, как и молитвы, должны быть сыграны на сцене людьми. Должны быть переданы земной конкретикой форм материи. Именно поэтому, образ рано умершего супруга блаженной Ксении Андрея Петровича не спроста таинственно сопровождает Ксению все время балета. Он – отражение неба на земле. Потому же Андрей Петрович встречает ее при восхождении на Небо.
Что же касается строго житийного жанра, то оно словно черно-белый фильм (не игровой, документальный) порой без нас волнующих деталей передает главное качество добродетельной любви – вектор, движение ввысь. Тут любовь земная к мужу, возвышает Ксению, предлагая забыть о себе, от себя же самой отречься. Затем, снова подъем по ступеням любви, когда Ксения, изгнанная обществом, начинает жалеть это общество и продолжает юродствовать, дабы достучаться до душ окружающих людей. И этот подвиг продолжается, вырастая от служения конкретно близкому человеку до служения ближним всей Петербуржской стороны, распространяясь затем на весь Питер. Но ведь Питер – столица, и пророчества Ксении начинают касаться судеб царей и страны. Наконец, после смерти, Ксения становится всероссийской святой. Такой ее уже застали мы. Это, кстати, удачно передано в заключительной сцене постановки, когда лучики света начинают множиться и светить буквально всем!
Музыка в это момент оказалась, опять же, под стать. И мне показалось (только лишь показалось), будто я услышал ноты, не доигранные, недописанные, недосказанные Джоном Веттоном в легендарном романтичном Starless. И там, где Starless романтично грустен (как ныне говорят – депрессивен), финал балета «Список Ксении» и романтичен и позитивен. Ведь только таким, он и может быть.
В заключении отвечу, на… давно наболевший вопрос. Дело в том, что как многие, я воспитан был в рамках (вернее вне их) относительно недавней (лет 30 назад), поседевшей, но, все же, еще современной культуры. Однако, будучи священником, любящим каноничные и традиционные формы (даже в одежде), я не частый гость на зрелищах. Исключение, составляют, теперь уже прошлые поездки на молодежные фесты (но все они были, как помнится, по приглашениям). И поэтому я задаюсь очевидным вопросом: «А нужно ли зрелище, чтобы передать добро, если есть жития и канонические формы?» Балет «Список Ксении» лишний раз подсказал, что – нужно! Нам сегодня, как никогда, нужны и добрые зрелища и благочестивые точные жития. Мне, житие может быть ближе. Я люблю его даже как исторический источник, открывая который, открываешь заново неприметный оттенок подлинного духа времени. И мне есть чему учиться в прошлом. Но огромному числу современников, важно раскрыть саму душу сегодня в игровой форме балета. И им есть чему тут поучиться… уже в настоящем!